В данном параграфе акцент анализа будет смещен с наиболее раннего периода возникновения и становления рассматриваемой проблемы на более позднее время, которое ближе к современно- сти.

Проблема отношения между эмоциями, или аффективными процессами, и мышлением принадлежит к числу важнейших и сложнейших психологических проблем. Первоначально в психо- логии сам факт связи мышления с эмоциями выступил в виде признания особых форм мышления, отличных от мышления обычного.

Проблема соотношения познавательных и эмоциональных процессов особенно остро выступает в области психологии мышления. Уже представители относительно раннего периода развития психологии мышления не могли игнорировать того факта, что мышление человека включает в себя эмоциональные компоненты. Для исследователей того времени характерна дифференциация самой интеллектуальной сферы. Так, Г. Майер выделял «судящее» мышление и эмоциональное мышление,  Т. Рибо – аффективное мышление и интеллектуальное, Э. Блейлер, исходя из анализа патологии, подразделял мышление на аутистическое и реалистическое. Как правило, эмоциональное мышление связывалось с функционированием в обыден- ной жизни, а интеллектуальное – с научным познанием. Причем из последнего типа мышления исключалась любая «примесь аффективности». Необходимо все же отметить, что уже в начале ве- ка группа австрийских психологов (Г. Брентано, К. Наловский, Г. Фолькман-фон-Фолькмар) выдвигала тезис о «важности интеллектуальных эмоций как творческого элемента в научной мысли» .

Э. Блейлер изучал роль аффективных процессов в психике человека на примере патологии, в частности шизофрении. Со- гласно Э. Блейлеру, существует «аутистическое мышление», которое имеет законы, отличные от рационального мышления. Цели такого мышления достигаются благодаря механизму, зависящему от влияния аффектов. Данный вид мышления оперирует ошибочными понятиями, символами, игнорируя временные отношения.

Между аутистическим и обычным мышлением, согласно данному автору, нет четкой границы, хотя во многих отношениях они противоположны. Целью реалистического мышления являет- ся создание правильного познания окружающего мира, нахождение истины. Аутистические функции стремятся вызвать представления, окрашенные аффектом удовольствия и вытеснить представления, окрашенные противоположным аффектом. Реалистические механизмы служат для адаптации к окружающему миру, аутистические функции создают удовольствие и не допускают неудовольствия.

Существуют различные степени ухода из реальности – от сна до шизофрении. В филогенезе ирреальная функция мышления развивается параллельно с реальной. Чем более сложным и более дифференцированным становится логическое мышление, тем более точным становится приспособление к реальности, тем больше становится возможность освободиться от влияния аффективности, с другой стороны; однако в такой же мере повышается возможность влияния эмоционально окрашенных энграмм из прошлого и эмоциональных представлений, относящихся к будущему.

Несмотря на параллелизм в филогенетическом развитии, реалистическое мышление оказывается по многим своим основани- ям более развитым, и при общем нарушении психики реальная функция поражается обычно гораздо сильнее. Аутистические механизмы являются врожденными в отличие от реалистических функций, которые могут быть приобретены путем опыта. Для реалистической функции существует один только правильный результат, в то время как аутизм достигает своей цели самыми различными способами.

Аутистическое мышление имеет и определенную положи- тельную ценность. Раздражение, связанное с антиципацией удовольствия, вынуждает к размышлению до того, как будет предпринято действие, оно подготавливает к действию и приводит в движение энергию. Кроме того, аутизм представляет благодатную почву для упражнения мыслительной способности. По- мимо этого, определенная односторонность полезна для достижения некоторых целей, для того, чтобы представить себе цель более желанной.

В книге Г. Майера «Psychologie des Emotionalen Denkens» (1908) впервые была предложена подробная психологическая классификация основных видов мышления, систематизация их существенных характеристик. Важной заслугой Г. Майера яви- лось выделение наряду с «судящим» (рассуждающим, собственно логическим) мышлением таких видов интеллектуальной деятельности человека, которые тесно связаны с его эмоциональной и мотивационной сферой («эмоциональное», «аффективное» мышление) и др. Книга Г. Майера содержит ряд интересных психологических идей, прежде всего – расширение понятия «суждение». Суждение в собственном смысле слова, конечно, связано со словесным высказыванием, но судящая деятельность рассудка привходит во все познавательные процессы: различение и отождествление ощущений, продуктов памяти и воображения, восприятие – все эти процессы заключают в себе множество актов суждения, хотя большинству их не соответствуют никакие словесные формы. Затем самые процессы мышления (как связанные со словесными высказываниями, так и не связанные с ними) Г. Майер делит, как мы уже отмечали, на судящее и эмоциональное мышления. Это разграничение ценно в том отношении, что оно рассеивает интеллектуалистический предрассудок, в мышлении познавательный интерес играет первостепенную роль. Ис- следование Г. Майера убедительно показывает, что «эмоциональное мышление» занимает значительное место в умственной деятельности человека.

И в эмоциональном мышлении, и в судящем мышлении наблюдаются аналогичные логические процессы (и истолкование, и объективирование, и оперирование категориями), но общая тен- денция в актах эмоционального мышления иная: познавательный процесс здесь затенен, отодвинут на задний план, не опознан как таковой, фокус внимания сосредоточен на практической цели, для которой познание является лишь побочным средством.

Пожалуй, наибольшее внимание роли эмоций в мышлении уделил Л. Секей. Прежде всего, автор указывает на то, что в настоящее время психологи плохо знают «механизмы мотивации и динамики мысли». Далее он пытается в экспериментальном плане изучать этот аспект. Протоколы экспериментов по решению задач изобилуют выражениями эмоциональных суждений. Подмечен, например, такой факт: возникновение эмоции удивления связано с генерированием целой серии предположений и, наоборот, отсутствие удивления выражается в бедности выдвижения предположений. Л. Секей определяет место эмоции между первым пониманием задачи и первым планом ее решения. Эмоциональные факторы являются ведущими на «низших ступенях организации» мыслительного процесса, выполняя функцию «организатора данной фазы», т.е. на ней «объект эмоции становится объектом мышления», а «цель эмоции становится целью мышления». Чем выше организация фазы, тем в меньшей степени эмоциональные факторы обнаруживают свое самостоятельное существование и значение. На материале патологии (паралитики) автором был получен факт связи стереотипного поведения при решении задач с полным отсутствием эмоций удивления и любопытства. Сделанные автором выводы представляют собой безусловный интерес в аспекте обсуждаемой проблемы.

В начале ХХ в. исследователи начинают обращать пристальное внимание на проблему интеллекта. В попытках определить сущность данного конструкта авторы снова сталкиваются с необходимостью дифференциации рационального и иррационального аспектов интеллектуальной деятельности. Л. Терстоун в своей монографии «Природа интеллекта» в 1924 г. одним из первых сформулировал и обосновал положение о том, что интеллект является не только механизмом переработки информации, но и механизмом регуляции психической и поведенческой активности.

В своих ранних работах Л. Терстоун предпочитал говорить о различии между рассудком, или смышленостью (аналитическими способностями), и разумом, или мудростью (контролирующими, регулирующими способностями). Интеллект в качестве проявления разумности рассматривался им как способность тормозить импульсивные побуждения либо приостанавливать их реализацию до того момента, пока исходная ситуация не будет осмыслена в контексте наиболее приемлемого для личности способа по- ведения. Среди условий, благоприятствующих применению интеллекта, Л. Терстоун выделял, во-первых, отсутствие безотлагательного, сиюминутного давления ситуации и, во-вторых, отсутствие чрезмерного желания. В целом главный критерий интеллектуального развития в контексте данной теории – это мера контроля потребностей.

Посвятив свой теоретический анализ регулирующей функции интеллекта и связав максимум интеллектуальной активности с процессом реорганизации потребностно-аффективной   сферы, Л. Терстоун в итоге сделал вывод, согласно которому в будущих исследованиях интеллекта, по-видимому, придется использовать термины, все менее когнитивные и все более связанные с аффек- тивной сферой. По его мнению, вполне вероятно, что «... высшая возможная форма интеллекта является формой, в которой альтернативой выступает не что иное, как аффективное состояние ».

Характерно, что почти 50 лет спустя Р. Зайонс, по сути дела, воспроизвел идею Л. Терстоуна о первичности аффективного компонента интеллектуального отражения по отношению к собственно когнитивному. По мнению этого автора, процесс эмоционального оценивания (чувствования) отображаемых аспектов действительности – это, сравнительно с процессом их осмысливания, некоторая параллельная психологическая реальность, живущая по своим собственным законам. В частности, в отличие от суждений об объективных свойствах ситуации, чувствование не является произвольно контролируемым, оно центрировано на «Я», плохо вербализуется, отличается своего рода «бесповоротностью». Наконец, чувствование может быть отделено от содержания (мы можем вспомнить некоторое событие на основе эмоционального впечатления без опоры на детали) и т.д.

Возрождение интереса к эмоциональной составляющей мыслительной деятельности наблюдается в западной психологии в конце 1980-х – начале 1990-х гг. В классификации гарвардского психолога Х. Гарднера, интеллект представлен в семи вариантах: пространственный, музыкальный, лингвистический, логико- математический, межличностный и внутриличностный.

1.    Пространственный интеллект, согласно автору, – способность воспринимать пространственные свойства и отношения, преобразовывать имеющиеся образы и решать мыслительные за- дачи, пользуясь зрительно-пространственными представлениями. Люди с пространственным интеллектом способны быстро распознавать модели и формы; они мыслят в образах и картинках. Они легко ориентируются в новом городе, потому что они могут быстро создать в голове пространственную карту. Им нравится выражать свои мысли в картинах, фотографиях и скульптурах. Многие художники, компьютерные дизайнеры и архитекторы обладают этой формой интеллекта.

2.   Моторный интеллект – способность к определенным практическим действиям с предметами, а также умение владеть своим телом (в наибольшей степени присущая спортсменам, танцорам и т.д.).

3.   Музыкальный интеллект – способность воспринимать музыкальные образы и выражать их в мелодии и ритме (музыкальный интеллект существует независимо от других дарований, он полностью отделен от языка).

4.   Вербальный интеллект определяется способностью ставить и решать проблемы, пользуясь языковыми средствами, а также особой восприимчивостью к звучанию слова и фразы, к их грамматическому строю, что особенно свойственно поэтам и писателям.

5.    Логико-математический интеллект – математические способности, способность к дедуктивным умозаключениям, лежащим в основе научной деятельности; этот вид интеллекта обеспечивает высокие результаты в IQ тестах.

6.   Внутриличностный интеллект – способность, позволяющая человеку проникать в потаенные глубины своих переживаний и мыслей (этот тип интеллекта высоко развит у писателей и врачей- психиатров). Люди с высоким внутриличностным интеллектом очень хорошо понимают собственные чувства. Они ведут насыщенную эмоциональную жизнь, хорошо понимают собственную мотивацию и поведение, могут обладать развитой интуицией.

7.    Межличностный интеллект – способность к эмпатии, пониманию настроения людей, их намерений и чувств, ладить с людьми и добиваться всего с помощью окружающих (этот тип интеллекта очень развит у политических и религиозных лидеров, учителей и врачей с большим опытом).

Рассматриваемые типы интеллекта взаимодействуют друг с другом; определенная связь существует, например, между вер- бальным и логико-математическим интеллектом, логико-математическим и пространственным. Тем не менее, как утверждает Х. Гарднер, эти типы интеллекта нельзя отождествлять. Каждому из них, по его мнению, соответствует собственная под- система в работе нервной системы, специализирующаяся на переработке определенной информации: вербальной, пространственной и т.п. Обучение и тренировка, согласно представлениям Х. Гарднера, не в состоянии повысить базовую мощность интеллекта (по переработке информации), но, как правило, играют решающую роль в реализации интеллектуального потенциала.

Концепция другого современного исследователя практического интеллекта («эмпирического разума») – С. Эпштейна является одним из наиболее развитых подходов к характеристике связи эмоций и мышления. В своей теории он вскрывает механизм влияния эмоций на мышление и доказывает необходимость регулирования эмоциональных состояний для успешного функционирования интеллекта и личности в целом.

С. Эпштейн предполагает, что у человека есть два вида интеллекта. «Помимо рационального интеллекта, мы обладаем другим, который невозможно измерить с помощью IQ». С. Эпштейн называет его эмпирическим разумом. «Если навыки рационального мышления мы получаем при помощи абстрагирования и анализа, то эмпирический ум совершенствуется непосредственно из опыта. Рациональный метод пытается решать проблемы при помощи логических построений, эмпирический – следует интуитивной мудрости. Эмпирический ум гораздо теснее связан с нашими эмоциями, чем рациональный».

Действуя вне области рационального, он, согласно автору, соответствует непроизвольным внутренним реакциям, основанным на памяти о прошлом опыте. Этот вид мышления жизненно необходим для благополучия – он интуитивно интерпретирует всё про- исходящее вокруг и на основании эмоциональных реакций подсказывает верный способ действия. Эмпирический разум неразрывно связан с жизненным опытом. Он занят непрерывной интерпретацией текущих событий и определением соответствующей реакции. Он обрабатывает информацию быстро, эффективно и интуитивно, хотя не всегда корректно с рациональной точки зрения.

Практический разум занимается не только интерпретацией внешних событий, но и стремится управлять эмоциями. Его главная цель – доставлять максимум удовольствия и сводить к мини- муму боль, вызывать приятные чувства и избегать неприятных.

Между эмоциями и эмпирическим разумом существует и об- ратная связь. Чем больше эмоциональное возбуждение, которое испытывает человек (стресс, раздражение, страх), тем более он подпадает под влияние эмпирического разума .

С. Эпштейн разработал также концепцию конструктивного мышления, которое представляет собой умение использовать преимущества рационального и эмпирического разума. Управление эмоциями и управление поведением – это два важнейших компонента конструктивного мышления. Вместе они определяют способность эффективного взаимодействия с внутренним миром чувств и внешним миром событий. С. Эпштейн описывает эмоционально уравновешенных людей, которые эффективно справляются с негативными чувствами. Их характеризует спокойствие разума, низкий уровень стресса, собранность, «они не слишком чувствительны к неодобрению и неудачам и не беспокоятся о том, что от них не зависит. Они не слишком критичны к себе и к другим, не делают чрезмерных обобщений на основании неблагоприятных событий». Конструктивное мышление в концепции С. Эпштейна представляет собой эффективное взаимодействие чувственного и рационального, обеспечивающее приспособление к окружающему миру.

С. Шехтер сформулировал теорию, согласно которой эмоциональный процесс – это вегетативное возбуждение плюс соответствующая интерпретация субъектом этого возбуждения. Вид эмоции зависит от того, какова будет эта интерпретация. Таким образом, в эмоциональном процессе всегда имеется два компонента: неспецифический – вегетативное возбуждение как условие любой эмоции; специфический – определенная интерпретация наличной ситуации.

Значительным шагом в развитии данного вопроса явилась дальнейшая модификация С. Валинсом двухфакторной теории С. Шехтера . Он предположил, что фактическое состояние возбуждения (неспецифический компонент эмоции) входит в переживание эмоции не непосредственно, то есть автоматически и неосознанно, а через восприятие этого состояния, и для того, чтобы изменить восприятие собственного состояния возбуждения, не требуются фактические изменения в вегетативной нерв- ной системе. Такие изменения можно инсценировать при помощи ложной обратной информации, даваемой испытуемому. Следовательно, неважно, откуда поступает информация о собственном состоянии возбуждения (изнутри или извне), соответствует ли она действительности или нет; главное, чтобы она связывалась субъектом с его собственным внутренним состоянием. В своих экспериментах С. Валинс моделировал ситуацию манипулирования эмоциями испытуемого через предоставление ему ложной информации о его состоянии возбуждения: испытуемым-мужчинам показывали изображения женщин, при этом они получали мнимую акустическую информацию о собственном сердцебиении, которое на определенных изображениях искусственно учащалось или замедлялось. При следующей оценке привлекательности изображений женщин испытуемые оказывали предпочтение тем изображениям, рассматриванию которых сопутствовало изменение ритма сердцебиения.

Таким образом, в теории С. Шехтера и в ее модификации С. Валинсом решающая роль в возникновении эмоций принадлежит когнитивным процессам оценивания внешней и внутренней ситуации.

В отечественной психологии достаточно близкой к когнитивной традиции рассмотрения эмоций является теория П.В. Симонова, получившая название «информационной» или «информационно-потребностной». Согласно этой теории, эмоция есть отражение какой-либо актуальной потребности (ее качества и величины) и вероятности (возможности) ее удовлетворения, которую субъект оценивает на основе врожденного или ранее при- обретенного индивидуального опыта. Человек прогнозирует вероятность достижения цели (удовлетворения потребности) через оценку информации о средствах, способах, времени и т.п. и сопоставление прогностически необходимых и реально имеющихся у него средств для достижения цели. Соотношение необходимого и имеющегося рассматривается как в статике, так и в динамике. В первом случае, результат сравнения будет представлять дефицит или избыток информации, во втором – возрастание или падение вероятности достижения цели (удовлетворения потребности). Вероятность удовлетворения потребности может быть и субъективной, и объективной: в формировании эмоции участвуют именно субъективные оценки вероятности достижения цели. В отдельных случаях возможны ошибки субъективного прогноза, и тогда эмоциональная оценка событий не соответствует их реальному значению. Но, как правило, указывает П.В. Симонов, субъективные оценки вероятности достаточно адекватно отражают объективную вероятность тех или иных событий. Положительные эмоции возникают в ситуациях избытка прагматической информации или в ситуациях возрастания вероятности достижения цели. Отрицательные эмоции представляют реакцию на дефицит информации или на падение вероятности достижения цели. Согласно данной теории, элиминировать нежелательное эмоциональное напряжение можно через «максимальное информирование чело- века о способах и средствах решения стоящих перед ним задач, максимальная вооруженность субъекта соответствующими знаниями и навыками, профессиональным опытом, включающим умение использовать этот опыт для достижения цели».

Итак, во всех вышеперечисленных теориях речь идет о когнитивных детерминантах эмоций; в качестве таких детерминант вы- двигаются оценка и интерпретация ситуации, своего состояния, оценка и сопоставление необходимых и имеющихся в распоряжении индивида средств для достижения цели, то есть эмоции выступают результатом когнитивной переработки некоторой информации. Весьма сходными по своему смыслу с этими теоретическими подходами к проблеме эмоций является «рационально- эмоциональная теория» (РЭТ) А. Эллиса. Она претендует на раскрытие механизма влияния мышления на эмоции. Фундаментальный тезис РЭТ состоит в том, что человеческое мышление является основной причиной эмоций, а здоровые и нездоровые эмоциональные реакции находятся под значительным влиянием изменений в представлениях людей. Психологические проблемы возникают от неправильного восприятия или ошибочных знаний людей о том, что именно они воспринимают; от их недостаточно или излишне эмоционального реагирования на нормальные и необычные стимулы. Люди в силу биологических причин и влияния окружающей среды склонны размышлять о себе и об окружающем мире предубежденно, нереалистично и ненаучно.

Среди западных исследователей следует отметить также работы Э. Айзен, которая одна из первых начала эксперименты в данной области. Ей и ее коллегам удалось получить ряд фак- тов, свидетельствующих о влиянии эмоций на когнитивные процессы (в частности, на творческое мышление). Отличительной чертой этих исследований явилось то, что автор вызвала у испытуемых исключительно положительные эмоциональные состояния. Так, для индукции радости испытуемым, например, делались небольшие подарки или предъявлялись «заведомо выполнимые» тестовые задания, а потом сообщалось об их успешном выполнении. Полученные Э. Айзен результаты свидетельствуют о том, что положительные эмоции повышают креативность. Так, в од- ном из исследований было показано, что в позитивном настроении испытуемые продуцируют более оригинальные вербальные ассоциации; в другом исследовании положительное настроение приводило к лучшему решению творческих задач.

В целом следует подчеркнуть, что проблема взаимосвязи эмоций и интеллекта достаточно слабо разрабатывалась в теоретическом и особенно в практическом планах вплоть до конца XX в. Проблема эмоциональной регуляции мышления не только не причислялась к приоритетным (или просто важным) направлениям исследований, но и вообще зачастую оставалась «за пределами внимания» исследователей.

Значение проблемы эмоциональной регуляции в отечественной психологии признавалось в методологическом плане, однако большинство ведущих специалистов в области психологии мышления не разрабатывали эту проблематику в своих конкретных исследованиях.

Основополагающим принципом регуляции психических процессов является положение Л.С. Выготского о связи между интеллектом и аффектом. Общеизвестен его тезис: «Мысль – не последняя инстанция. Сама мысль рождается не из другой мысли, а из мотивирующей сферы нашего сознания, которая охватывает наши печения и потребности, наши интересы и побуждения, наши аффекты и эмоции. За мыслью стоит аффективная и волевая тенденция. Только она может дать ответ на последнее «почему» в анализе мышления. Детерминистический анализ мышления необходимо предполагает вскрытие движущих мотивов мысли, потребностей и интересов, побуждений и тенденций, которые направляют движение мысли в ту или иную сторону» . «Кто оторвал мышление с самого начала от аффекта, тот навсегда закрыл себе дорогу к объяснению причин самого мышления, потому, что детерминистический анализ мышления необходимо предполагает вскрытие движущих мотивов мысли, потребностей и интересов, побуждений и тенденций, которые направляют движение мысли в ту или другую сторону» (там же). Именно в отрыве интеллектуальной   стороны   сознания   от   его   аффективной    стороны Л.С. Выготский усматривал один из основных коренных пороков всей традиционной психологии. Таким образом, он ставит важную психологическую проблему выявления связи между мышлением и эмоциональной сферой человека. Однако вслед за формулированием этого важного и ясного методологического принципа исследования по психологии мышления проходили в основном без учета его эмоциональной составляющей.

Тесную связь интеллекта и эмоций отмечал и С.Л. Рубинштейн, указывавший, что «...мышление как реальный психический процесс уже само является единством интеллектуального и эмоционального, а эмоция – единство эмоционального и интеллектуального... Когда мы говорим об интеллектуальных, эмоциональных и волевых процессах, речь, собственно, идет о характеристике единых и в то же время многообразных психических процессов по преобладающему в каждом таком процессе интеллектуальному, эмоциональному или волевому компоненту». Идеи о единстве познавательных и эмоциональных процессов пронизывают все его взгляды. Подлинной конкретной единицей психического автор считал целостный акт отражения объекта субъектом. Это отражение включает единство двух противоположных компонентов – знания и отношения, интеллектуального и аффективного, из которых то один, то другой выступают в качестве преобладающего. Хотя в методологическом плане С.Л. Рубинштейн и выдвигает принцип единства мышления и эмоций, однако в конкретных исследованиях автора по психологии мышления этот принцип не получил должно- го развития. Раскрывая понятие «внутренние условия» мышления, С.Л. Рубинштейн включает в его содержание «процессы анализирования, синтезирования, обобщения». С нашей точки зрения, содержание понятия «внутренние условия» намного шире, поскольку в него входят различные составляющие системы мыслительной деятельности, в том числе и интеллектуальные эмоции и чувства.

В трудах А.Н. Леонтьева мышление рассматривается как деятельность, имеющая «аффективную регуляцию, непосредственно выражающую ее пристрастность». Более глубокой основой пристрастности деятельности являются личностные смыслы. Функция эмоций как раз и состоит в «наведении субъекта на их действительный источник, в том, что они (эмоции) сигнализируют о личностном смысле событий, разыгрывающихся в его жиз- ни…» . Существенным здесь является, во-первых, то, что источником эмоций признается смысловое образование, а во- вторых, то, что эмоция выполняет функцию «презентации» личностных смыслов в сознание субъекта и на этой основе регулирует деятельность. Мышление должно рассматриваться не как совокупность чисто познавательных процессов, а как деятельность, реализующаяся в действиях, приводящих к развитию смысловых образований. 

Таким образом, анализ литературы показывает, что в рассматриваемой области имеет место определенный (и весьма ощутимый) «разрыв» общих методологических положений и конкретно-психологических исследований.

Однако в 1980-е гг. намечается тенденция к преодолению такого положения в отечественной психологии мышления. В исследованиях, проводимых с конца 1960-х гг. под руководством О.К. Тихомирова, изучение функций эмоциональных процессов в творческой деятельности рассматривается в качестве важнейшей проблемы психологии мышления

На основе экспериментальных данных доказывается существование именно эмоциональной регуляции мыслительной деятельности, а не только диффузной активации. Формулируется важнейшая задача изучения условий генерации и функции эмоций, возникающих по ходу решения мыслительных задач, на лабораторных моделях. Предпринимается не осуществлявшееся ра- нее включение проблематики интеллектуальных эмоций и чувств в контекст исследований мыслительной деятельности. Однако условием для такого включения является отказ от неоправданно суженной трактовки интеллектуальных чувств, имеющей место в современной психологической литературе. Формулируется важный вопрос «об общих и специальных особенностях включения эмоциональных механизмов в управление деятельностью и о взаимодействии качественно различных эмоциональных явлений». При этом качественный анализ эмоциональных переживаний включается в программу проектируемых исследований. Полагается также, что экспериментальное исследование интеллектуальных эмоций является важным направлением анализа познавательных потребностей человека, поскольку сами познавательные потребности, «опредмечиваясь» в новых целях, проявляются в своеобразных эмоциональных переживаниях.

Взаимосвязь мышления и эмоциональной сферы выступила в исследовании как «взаимодействие процессов развития смыслов элементов и действий с ними и «эмоционального развития». При этом важнейшим моментом эмоционального развития является «эмоциональное решение задачи», то есть снятие неопределенности задачи на основе механизма эмоций.

В частности, был установлен важный экспериментальный факт, заключающийся в том, что для принятия субъектом выполненного им действия в качестве «правильного» необходима его предвосхищающая эмоциональная оценка.

Проблема взаимосвязи эмоций и интеллекта достаточно продуктивно изучалась в рамках когнитивной психологии. Вообще говоря, в развитии психологической науки можно выделить характерную тенденцию: ее эволюция идет в основном по линии интеграции. Так, логическим продолжением когнитивизма стал метакогнититвный подход, раскрывающий метакогнитивные, более синтетические по отношению к когнитивным, процессы. В исследовании, описанном во второй главе, основной методологической базой стал именно метакогнитивизм, позволяющий рассматривать обсуждаемую проблему в рамках развиваемой одним из нас концепции метапроцессуальной регуляции деятельности, поведения и общения. Ниже будет приведена краткая характери- стика некоторых основных положений метакогнитивизма, а его более полная характеристика представлена во второй главе.

Метакогнитивизм как особое направление психологических исследований возник в последней трети XX в. в качестве одного из течений когнитивной психологии и получил впоследствии бурное развитие, став, по существу, общепсихологическим направлением. Одна из наиболее характерных черт метакогнитивного направления заключается в том, что оно стало связующим звеном между многими современными направлениями психологических исследований.