Эмоциональный интеллект современных школьников

Проблема взаимосвязи когнитивной и эмоционально-аффективной сфер психики является одной из самых сложных и важных в психологической науке. Хотя ее история берет начало в Античности, тем не менее она не потеряла своей актуальности и сегодня. В современной науке данная проблема обрела форму конструкта «эмоционального интеллекта», исследованию которого посвящена данная работа.

Перед исследователями проблемы отношения интеллекта и эмоций стоит, естественно, задача анализа имеющихся литературных данных по данной теме. Такой анализ должен включать как обзор работ в философский период развития психологии, так и современные представления о проблеме. Помимо этого необходимо оценить имеющиеся эмпирические исследования и прикладные аспекты этого вопроса. Логика изложения материала должна соответствовать историческому контексту самой психо- логической науки. Так, Г. Эббингауз в конце XIX – начале XX вв. сформулировал важное в данном контексте положение: «У психологии огромная предыстория и очень короткая история» (цит. по [126]). В данной главе первый раздел посвящен обзору проблемы на доисторическом этапе развития психологии в русле философии начиная с Античности.

Развитие проблемы взаимосвязи интеллекта и эмоций

Первоначально психология развивалась, как известно, в рам- ках философского знания. Собственно психологическая проблема взаимоотношения разума и чувств также сначала рассматривалась философами начиная с эпохи Античности. И хотя систематического конкретно-научного исследования данной проблемы в этот период, разумеется, не предпринималось, тем не менее в трудах выдающихся философов (в том или ином контексте) затрагивался и достаточно глубоко анализировался вопрос о соотношении эмоций и интеллекта. С целью экспликации фактических данных, содержащихся в философских работах, а также для обоснования методологической основы данного исследования, представляется целесообразным провести краткий анализ философской литературы, в которой прослеживается путь от некоторых ранних воззрений по этому вопросу до современных трактовок рассматриваемой проблемы.

Философам Античного мира принадлежит деление души на три части – желательную, страстную и умственную. Так, в частности, Платон относил умственные удовольствия и страдания к чистым, высшим, не имеющим ничего общего с низшими, вытекающими из удовлетворения потребностей организма. Таким образом, у истоков разработки проблемы изначально намечается отрыв умственной сферы и присущих ей «интеллектуальных волнений» от потребностно-мотивационной сферы человека.

По существу, близок к этой позиции и Аристотель, который указывал, что «самый процесс познания независимо от внешних практических побуждений, с которыми он может быть и не быть связан, самое исследование теоретической истины составляет источник очень сильных эмоций» . Далее, несмотря на это, Аристотель отводил эмоциям весьма существенную роль в индивидуальном познании. Другие философы древности еще не выделяли чувства в особую сферу психической жизни и объединяли их с интеллектуальными процессами. Относительно этого периода в истории психологии отмечается, что «аффективная жизнь получила меньшее значение и являлась в целом подчиненной мышлению».

Дальнейшая разработка анализируемой проблемы осуществлялась в основном в русле гносеологии. Так, в XVII в. была пред- принята попытка определения места чувств и разума в познании. При этом выделяются два основных направления: эмпиризм – направление в теории познания, которое признает чувственный опыт как единственный источник знаний, и рационализм, который выдвигает на первый план логические основания науки, при- знает разум основным источником познания и критерием его истинности.

Главным представителем рационализма того времени является Р. Декарт. Суть рационалистического метода Р. Декарта сводится к двум основным положениям. Во-первых, в познании следует отталкиваться от некоторых интуитивно ясных, фундаментальных истин; иначе говоря, в основе познания, по Р. Декарту, должна лежать интеллектуальная интуиция – это твердое и отчетливое представление, рождающееся в здоровом уме посредством воззрения самого ума, настолько простое и отчетливое, что оно не вызывает никакого сомнения. Во-вторых, разум должен вывести из этих интуитивных воззрений на основе дедукции все необходимые следствия. Дедукция – это такое действие ума, по- средством которого из определенных предпосылок делаются определенные заключения, получаются закономерные следствия. Дедукция, по Р. Декарту, необходима потому, что вывод не всегда может представляться ясно и отчетливо. К нему можно прийти лишь через постепенное движение мысли при ясном и отчетливом осознании каждого шага. С помощью дедукции мы неизвестное делаем известным .

Развитие этой методологии мы находим в работах нидерландского философа Б. Спинозы. Он, равно как и Р. Декарт, является сторонником рационализма. С содержательной стороны рационализм Б. Спинозы представлен в развитой им трактовке процесса познания. Он резко противопоставляет чувственные представления, называемые им воображением, пониманию. Чувственное представление образует, по Б. Спинозе, первый, низший род знания. Оно слагается из двух способов восприятия. Первый из них Б. Спиноза именует смутным или беспорядочным опытом. Этот опыт охватывает наиболее широкую сферу человеческой жизни, поскольку без такого опыте может обойтись ни один человек. Однако теоретическая ценность истин, или идей, как называет их Б. Спиноза, достигаемых в опытном знании, невелика. Б. Спиноза объясняет ограниченность опытного знания тем, что опыт не обладает всеобщностью и необходимостью.

Достоверное знание возможно только на стадии рассудка и разума, составляющей второй вид познания. Деятельность рассудка связана с оперированием общими понятиями. Противопоставляя две формы познания (чувственную и рациональную), Б. Спиноза проводит четкое различие и между инструментами, которыми они оперируют. Результаты чувственного познания (чувственные представления) имеют очень сложный состав, поскольку природу внешних тел они неизбежно отражают сквозь призму восприятия человеческого тела. В итоге этого способа познания идеи о состоянии внешних тел оказываются причудливо спутанными с идеями о состоянии собственного тела человека. В такого рода идеях объективное невозможно отделить от субъективного. Отсюда проистекает сугубо индивидуальный характер чувственных идей.

Общие же понятия отражают объективные свойства самих вещей. Таким образом, если эмпирик Ф. Бэкон всегда подчеркивал чувственное содержание идей, то рационалист Б. Спиноза делает акцент на их логическую природу. Рациональный вид познания, по его мнению, это дедуктивный способ выведения истин из исходных посылок. На передний план выступают понятия, которые, по самой своей природе, не могут дать образов внешнего мира, а лишь отражают субъективные переживания личности: страх, отчаяние, тоска, забота, любовь, причастность и т. д..

При создании философской системы рационализму свойственно стремление «снять все иррациональные остатки» (последнее слово термин рационализма), уложить все знания в строго определенные логические формы, а все, что в них не укладывается, отбросить как незнание. Иррационализму не присуща отрицательная реакция на рационалистически систематические методы философствования: понятийность, дискурсивность, доказательность и другие научно- теоретические формы выражения знания. В своей гносеологии иррационализм акцентирует внимание именно на «иррациональных остатках», заявляя, что только они являются подлинным знанием, а значит, требуют иных нерациональных форм выражения: образов, символов, аллегорий, метафор   и   т.д.   Начиная   с С. Кьеркегора, Ф. Ницше иррационализм приводит форму изложения в соответствие с содержанием и начинает изъясняться с миром на языке пророчеств.

Представители философии жизни – В. Дильтей, Г. Зиммель и др. – определяют жизнь как факты воли, побуждений, чувств и переживаний. С этой точки зрения, действительность – это то, что содержится в опыте самой жизни. Следовательно, действительность – это чистое переживание, вне которого действительности не существует. Очевидный субъективизм этой позиции, приводящий в конечном итоге к солипсизму, заставляет их уточнить свою позицию. В. Дильтей рассуждает о необходимости ве- ры в реальность внешнего мира, основанную на волевом, «практическом» отношении человека к миру. Г. Зиммель также видит в «жизни» центр, от которого, с одной стороны, идет путь к душе, к «Я», а с другой – к идее, Космосу, абсолюту. Тем не менее определяющие характеристики жизни – это переживание, «жизненный опыт». «Жизненный опыт» и выступает объектом познания.

«Жизненный опыт», подчеркивают В. Дильтей и Г. Зиммель, не сводим к разуму; он иррационален. Жизнь – это поток, изменение, творчество. Поэтому представители «философии жизни» отрицают возможность знания как отражения закономерного, все- общего. Жизнь не может быть постигнута только через индивидуальное . Представители академической «философии жизни» провозглашают методом «наук о духе» непосредственно переживание исторических событий.

Другой выдающийся представитель «философии   жизни» А. Бергсон на основе концепции «жизни» стремился построить картину мира, которая по-новому объяснила бы эволюцию природы и развитие человека, обосновала их единство. Центральное понятие философского учения А. Бергсона – жизненный порыв.

А. Бергсон утверждает в качестве подлинной и первоначальной реальности жизнь, интерпретируемую как некую целостность, радикально отличающуюся от материи и от духа, которые, взятые сами по себе, являются продуктами распада жизненного процесса. С точки зрения А. Бергсона, жизнь – это непрерывное творческое становление. Сущность жизни может быть постигнута только с помощью интуиции, которая, будучи своеобразной симпатией, как бы непосредственно проникает в предмет, сливаясь с его индивидуальной природой. Интуиция не предполагает противопоставления познаваемого познающему как объекта субъекту; она есть узнавание жизнью самой себя.

А. Бергсон противопоставляет интеллект интуиции как орудие оперирования с «мёртвыми вещами» – материальными, пространственными объектами. В соответствии со своей природой – способностью мыслить лишь в пространственных количественных категориях – интеллект способен понимать живое, органическое, лишь превратив его в мёртвое, механическое, ибо он, со- гласно А. Бергсону, имеет чисто практическое назначение – формировать и фабриковать неорганизованную материю.

Учение об интеллекте и интуиции получает у А. Бергсона обоснование в его метафизике – в концепции эволюции органического мира. Жизнь, которая изнутри предстаёт как психическая реальность – длительность, есть, согласно А. Бергсону, некий метафизическо-космический процесс – отсюда его знаменитый тер- мин «жизненный порыв» «élan vital», своего рода могучий поток творческого формирования.

Бергсон считал, что человек довольно успешно приспособился к миру материи с помощью интеллекта. Интеллект, по А. Бергсону, – это разумное и рассудочное познание, достигшее высших форм в методах физико-математических наук. Интеллект разлагает целостность мира на тела, тела на элементы и т.д., а за- тем конструирует из них искусственные единые картины мира. А. Бергсон не отрицает познавательных возможностей интеллекта. Но он считает, что мир и его движение «схватываются» интеллектом примерно так же, как он «схватывается» в кинематографе, где естественное течение жизни заменяется искусственным с помощью движения кинопленки, состоящей из отдельных мертвых кадров. Интеллект утверждает сходное, повторяющееся, общее ценой утраты уникального, неповторимого. Он обретает способность предвидеть аналогичные процессы в будущем. Однако интеллект совсем не создан для того, чтобы осмыслить эволюцию, в собственном смысле этого слова, то есть непрерывность изменения.

Интеллекту принципиально недоступен «жизненный порыв». Его познание возможно только на основании интуиции. Интуицией, по А. Бергсону, называется род интеллектуальной симпатии, посредством которой человек переносится внутрь предмета, чтобы слиться с тем, что есть в нем единственного, и, следовательно, невыразимого. Интуиция позволяет проникнуть в саму суть вещей, чтобы помочь человеку овладеть рассеивающимися интуициями.

Итак, представители иррационализма критикуют основные установки гносеологии рационализма за их абстрактный, по своей сущности, антигуманный характер. Они утверждают, что в рационалистической модели познания предмет познания выступает как нечто чуждое сознанию исследователя, а мыслительная деятельность познающего субъекта принимается во внимание лишь как методика, способ оперирования с объектами, от которого можно отвлечься, как только получен результат. Причем по- знающему субъекту – ученому, не важно, какое применение най- дет этот результат. Это выходит за рамки интереса исследователя. Важен сам процесс познания, поиск объективной истины. Термин «объективный» в их интерпретации принимает оттенок антисубъективности, античеловечности, бездушного отношения к действительности.

Представители иррационализма требуют коренного пересмотра основных принципов традиционной рационалистической гносеологии. Они выступают против произведенного рационалистической традицией разрыва познавательного акта на субъектно- объектные отношения.

По сравнению с рационализмом для иррационализма характерен разрыв эмоций и интеллекта, при этом эмоции не подчиняются разуму. В иррационализме преобладает аксиологический, а не гносеологический подход, в котором главный приоритет отдается не интеллекту, а способности к нравственной оценке. Еще одной существенной особенностью философии иррационализма является отрицание интеллекта как способности отражать действительность, истинное постижение мира происходит благодаря эмоциям, интуиции и вере.

Преодоление традиционной концепции познания, основанной на объектно-субъективных отношениях, и реализацию теории по- знания с позиции субъективно-субъектных отношений персонализм связывает с включением в теорию познания в качестве главного познавательного средства эмоционально-чувственных и эмоционально-волевых факторов любви и веры. «Современная психология, – писал другой видный персоналист Ж. Лакруа, – от- крыла в любви наиболее совершенный инструмент познания. Любовь утверждает ценность того, на кого направлено это чувство. Она дорожит проявлением индивидуального и не стремится превратить его в объект обладания».

Внимание экзистенциалистов сосредоточено на проблеме по- знания подлинного бытия субъекта, его «экзистенция». Метод такого познания определяется как иррационально-интуитивный. Мышление непригодно для такого рода познания, так как при со- прикосновении с ним экзистенция разрушается. Средством познания подлинного бытия у С. Кьеркегора выступает «отчаяние». Эта категория противопоставляется сомнению. Сомнение относится к сфере мышления и, следовательно, непригодно для познания экзистенции. По С. Кьеркегору, «отчаяние охватывает всю человеческую личность, сомнение же – только область мышления».

Итак, в философии существуют два основных взгляда на взаимосвязь эмоций и интеллекта. Для рационалистического под- хода характерно представление о доминировании интеллекта над эмоциями, как высшего образования. Более того, эмоции мешают истинному познанию бытия и успешному функционированию индивида и общества в целом. В иррационализме акцент смещается в пользу приоритета аффективной сферы. Однако общей идеей, явно доминирующей в философской мысли, является при- знание наличия сложных опосредствованных отношений между данными психическими функциями. Естественно, в данном обзоре мы охватили лишь небольшую часть работ, посвященных проблеме. Однако представленные выше положения были представ- лены с целью показать общую логику развития понимания взаимосвязи эмоций и мышления.